Железные прутья ограды, окружавшей маленькое кладбище, были холодными. Анна сначала нащупала их, потом разглядела щеколду, открыла калитку и вошла.

Здесь и была могила Пола. Лианы, а также другие вьющиеся растения, грозили заполонить каждый крошечный кусочек вскопанной земли. По распоряжению Анны за могилой тщательно ухаживали, газонную траву регулярно и аккуратно подстригали. На простом памятнике из местного лунного камня было выгравировано имя Пола с датами его рождения и смерти. Здесь же росло храмовое дерево, а воздух буквально благоухал от распустившихся крошечных белых цветочков.

Время от времени сквозь быстро скользящие облака проглядывала луна. И тогда камень памятника блестел, излучая какое-то непонятное свечение. Анна стояла такая грустная, сжав руки и опустив голову.

Девочкой она так сильно любила Пола! Он был воплощением ее детских грез. Сын знаменитого местного лорда был так же далек от нее, как принц крови, и все же оставался ее ближайшим другом. Они вместе играли, вместе готовили уроки, а потом поняли, что любят друг друга, и, наконец, сбежали вдвоем. А потом поженились, приехали в эту чужую страну и произвели на свет Челси. А потом... Потом случилось страшное – Пол умер.

Теперь от него остался лишь этот поблескивающий в лунном свете камень на холме да ускользающие и тускнеющие воспоминания.

Конечно, такой прекрасный и добрый человек, как Пол, заслуживал большего.

Анна попыталась вспомнить его лицо, но черты Пола почему-то все время смешивались с чертами Челси. Лицо его казалось каким-то неясным, и это открытие вызвало у Анны слезы.

«Неужели я уже забыла его?»

Упав на колени перед могилой, она уронила голову на руки и заплакала.

Пошел дождь. Сначала капли были тучными и медлительными, было даже слышно, как они падают на землю. Потом их стало значительно больше, и дождь полил с такой же силой, как и ее слезы.

Свистел ветер, лил дождь. Анна промокла и впала в полузабытье.

И оставалась бы в таком состоянии еще долго, если бы не знакомый голос, раздавшийся в ночи:

– Что, черт возьми, вы здесь делаете?

23

Анна подняла голову. Над ней возвышалась фигура Джулиана. Он сейчас показался ей больше и мощнее, чем всегда, будто ночь превратила его в какое-то немыслимое существо, окутанное мраком. Она поспешно отвернулась и принялась вытирать щеки руками, отчаянно стараясь, чтобы он не увидел ее слез. Но оказалось, он не обратил на это внимания, склонившись над ней и приподняв ее лицо за подбородок.

Два черных сердитых глаза уставились на нее. Джулиан казался разъяренным.

– Вы, чертова маленькая дурочка! – рявкнул он. – Простудитесь насмерть.

Она даже не успела ничего ответить, как он уже грубо схватил ее на руки и понес с кладбища. Анна уткнулась лицом во влажную ткань его рубашки, вдохнула его запах и зарылась в тепло его плеча.

Он был благословенно живым, теплым, уютным. Ей так хорошо было с ним! Но чувство вины не покидало ее, и Анна снова заплакала.

Почувствовав, что ее тело сотрясает новый приступ рыданий, Джулиан чертыхнулся сквозь зубы.

Он опустил ее на землю и прижал к своей груди. Анна подняла на него удивленные глаза, но не успела понять его намерения, как Джулиан завладел ее ртом.

Он целовал ее с жадностью, с яростью, не оставляя возможности для нежности. Целовал с остервенением, от которого у нее подкашивались ноги, и качало из стороны в сторону.

Этот поцелуй лишил ее разума. Анна почувствовала, как плавятся ее мозги, и отлетает воля. Она оказалась бессильной.

Джулиан прижал ее крепче, заставив подняться на цыпочки. Теперь она чувствовала все его мускулистое тело, каждый дюйм его кожи. Анна затрепетала в его объятиях, и ее руки обвились вокруг его шеи. Он прижал ее голову к своему плечу и безжалостно заставил ее разомкнуть губы. Она не сопротивлялась. И не хотела сопротивляться.

С тихим стоном Анна сдалась. Ее руки легли на влажные широкие плечи Джулиана, а губы раскрылись навстречу поцелуям.

И он совершил вторжение. Его язык, как дерзкий захватчик, покорял ее и получал все, что хотел. Он ласкал языком ее язык и рот, проводил им по ее зубам, требуя от нее равного отклика. Анна трепетала и содрогалась, отвечая страстью на страсть.

Никогда в жизни не испытывала она такого всепоглощающего желания. В его объятиях она похожа была на ожившее пламя. Никогда в жизни она ничего так не хотела, как в эту минуту желала его.

Они стояли так неизвестно сколько времени, целуясь в ночной темноте в саду, а дождь и ветер трепали их волосы и одежду, но они не замечали ничего.

Потом они как будто опомнились и поняли, где находятся. Он что-то пробормотал, а потом снова сжал ее в объятиях.

Сердце ее застучало. Анна обняла его за шею и покорно лежала в его объятиях, когда Джулиан понес ее к галерее.

Ни один из них не произнес ни слова. И на этот раз Анна не заметила внимательного взгляда Моти. Сердце ее стучало как барабан, голова кружилась от страсти, а он нес ее вверх по лестнице с очевидной легкостью, не уставая. Она то и дело открывала глаза, глядя на его лицо.

И тут в безмолвной темноте спящего дома она перестала быть тем, кем была до сих пор. Сейчас она была женщиной. Он же был только мужчиной.

И проснувшаяся в ней женщина, жадная, ненасытная, страстная, взывала к мужчине, моля о любви.

24

– Ты не отошлешь меня, не прогонишь?!

Это был хриплый шепот, отчасти приказ, отчасти вопрос.

Зарывшись лицом в его плечо, Анна покачала головой. Она скорее почувствовала, чем увидела, с каким трудом он вздохнул. Дверь захлопнулась, и Джулиан бережно и нежно опустил Анну на пол. Таких чувств он еще не проявлял к ней до сих пор.

– Позволь снять с тебя эту мокрую одежду.

Анна не сопротивлялась. Джулиан, такой деловитый, большой, неуклюже возился с ее бантами и пуговицами. Он склонил к ней свою голову так низко, что она могла разглядеть сверкавшие в его черных волосах капли дождя, похожие на бусинки. Ресницы скрывали его глаза, но рот она видела четко. Он был прямым, жестким, неулыбчивым, придавая Джулиану угрюмый и мрачный вид.

Спустив пеньюар с ее плеч, он поднял на Анну глаза. Их взгляды встретились.

Он все еще не улыбался, а просто смотрел на нее, и его темные цыганские глаза вдруг заблестели.

Протянув к ней руку, он накрыл ее упругую грудь. Тонкий слой влажной ткани все еще кое-как прикрывал ее, но не защищал от прикосновений Джулиана.

Анна со всхлипом вздохнула, наслаждаясь этим прикосновением. Оно вызвало в ее теле нечто похожее на боль. Откинув голову назад, она закрыла глаза, вся дрожа, но отступать не собиралась. Она даже подняла свою маленькую руку и положила ее поверх его большой и мужественной руки, сильно сжимавшей ее нежную грудь.

Джулиан первым нарушил это волшебство. Он что-то быстро пробормотал себе под нос, снова притянул ее к себе и целовал ее без конца, целовал страстно, целовал так, что она поднялась на цыпочки, обхватила его за шею и тоже поцеловала. Когда же губы Джулиана спустились ниже, к ее уху, он задрожал, как и она. Анна почувствовала, как все его тело трепещет, как дрожат его руки.

– Господи, – прошептал он, отстранившись.

И она потянулась к нему, а он принялся расстегивать десятки крошечных пуговичек ее ночной рубашки. А пальцы его так сильно дрожали, что он пытался по нескольку раз расстегнуть каждую пуговицу. Анна не выдержала и отвела его руки.

– Позволь мне, – прошептала она, чувствуя себя более раскованной, чем могла себе вообразить.

И все же Анна не могла заставить себя смотреть на него прямо, пока расстегивала свою одежду. В ней боролись в этот момент отвага и робость, уверенность и стыдливость. Он же смотрел на нее своими темными глазами, выражение которых она никак не могла понять. Что-то подсказывало ей, что он так же изголодался по любви, как и она.